14.07.1918 – 2007
- „Осенняя соната“ (1978).
Шведка Ингрид Бергман и норвежка Лив Ульман. Мать и дочь. Любовь и ненависть. Мир искусства и мир чувств; необходимость дистанцироваться от чувств, чтобы выражать их.
Мать занята карьерой и не видит дочь, а потом решает заняться ею и навязывает ей свое… 14летнюю дочь пыталась „воспитывать“, давала книжки, к-е та не понимала; остригла волосы, вставила брекет; девочка теряла себя. Выросшей дочери муж НЕ МОЖЕТ сказать о любви: она просто не верит – не верит в то, что ее можно любить. И это: моя беда – твой триумф? – это уже оттого, что ЗАПЕРТА в себе так же, как и первая. Ту тоже не ласкали, она тоже хотела любви – от ребенка хотела! И сейчас просит обнять, помочь, но Лив в эту минуту, запертая в собственной ненависти и желании судить, не двигается с места; обе не слышат Хелену.
Стены невидимые, слепота. Не диктаторство-подчинение страшно, его легче всего снять, уничтожив причину (женщины скатываются в эту пропасть от беспомощности) – непреодолимы неуверенность в себе, воображаемый другой, инерция ненависти. Они должны говорить, выговориться, чтоб увидеть себя и других. И они… продолжают жить как дальше. Только что теперь уже зрячими и чувствующими другого…
Почему он отдал роль матери Ингрид? Что было в их жизни тогда?
А еще: „Здесь я хотела бы жить“. - „Лицом к лицу“ (1976; Von Angesicht zu Angesicht). Женщина-психиатр у бабушки с дедушкой, отношения с мужем (в Америке), дочерью, коллегой (к концу уезжает). Мужчины-импотенты-гомо. Смерть родителей, предстоящая смерть деда. Правила, строгость. Холод, страх. Вина…. Жалостный / взрослый плач дочери – хочется ударить…. „Хочу быть реальным“. Часы остановились. Любовь. Искренность, открытость.
- „Сцены из супружеской жизни“ (1973). „Прикосновение“ (1971; счастливый брак и ам. археолог). И „Неверная“ (2000) Лив Ульман по сценарию Бергмана, со слегка вывернутой историей их собственных отношений.
Психологическая драма в животе большой матрешки, в рассказе о порождении мира из фантазии режиссера. (Бергман-„Манус“ русскими переводчиками не понят: сыграл роль Мануса? Если Ману, порождающего мир, понимать реальной персоной, если принимать, что многие режиссеры в своих фильмах мнят себя богом, то да, „сыграл“…)
Бергман с его 5 женами и 6-7 отношениями спец по изменам и лжи. Каких только комбинаций нет… Адюльтер без лжи и, как позже попавший в ловушку ревности представитель-режиссер понимает, без измены. Адюльтер с ложью без измены (а это покончивший с собой дирижер – годами встречавшийся с любовницей, что выясняется лишь после его смерти). Или – супружеская неверность с бывшим супругом, с нежностью и любовью, что это: измена? или возвращение, с сожалением о невозможном: и быт загустел, и страх сохраняется, что любовь минутна и лучше всего выживает, когда ей такой позволяют остаться. Разве что длительная любовь к двоим у него невозможна, есть представление, что чувство, вызрев, определяется. И молчание о нелюбви невозможно, оно взрывается ненавистью – в „Осенней сонате“, „Лицом к лицу“, „Шепотах и криках“. А ложь вообще карается – в „Страсти“. В „Прикосновении“ еще тонкость: что там ее отвратило и отвело: скрытый долг, забота о калеке-сестре? больное, нарыв, струпья? умалчивание о еще одной фигуре в игре, сокрытие важного, в любви невозможное?
М говорит: Бергман понимал свою жизнь в терминах адюльтера: театр верная жена, фильм – возлюбленная.
еще „Сцены из супружеской жизни“
Рисунок шведского характера нравится мне с тех пор, как думаю о цивилизованности. Русские сладострастны – и склонны к полярным перепадам настроений, решительны – и безбашенны; непригодны ни для рутинных, ни для формальных, ни просто для длительных отношений. Шведы теплее, чем можно ожидать, с юмором, выдержанны, прагматичны – и сдержанны до закрытости, таятся и со временем тоже взрываются, тоже не приспособлены к жизни по «конвенциям».
Он 4 года ненавидел ее, считал слишком рациональной, раздражался, что превратила секс в орудие манипуляции, в платежное средство, хотел большего, чем дружба: желания и нежности. (О последнем: это в рисунке шведского мужского гендерного представления?) Она старалась угодить. Была потрясена, начала искать партнеров, с которыми проявится по-новому, „страстной“. И вот они же – разведясь после 10 лет спокойной жизни вместе, уже 10 лет в новых браках – и встречаются раз в год. Праздник желанных любовных отношений. Обманувшие «дружеские» старые – и длящиеся новые. И необратимость – это ли не ужасно. Усталость после работы, дети выросли, второго развода не выдержать…
Работа, партнерство, дети, самовыражение, личная привлекательность. И где же корень?
„Сцены из супружеской жизни“ Бергмана шокируют, если не ужасают (меня). „Дружеской“ простотой разговоров о новых партнерах, при нежной человечности отношений, включающих физическую близость. Еще страшнее: они не могут не понимать, что близость их драгоценна настолько же, насколько редкостна, – и уже не сойдутся. „Сарабанда“ (2003) - «Земляничная поляна» (1957) путешествие проф. медицины с невесткой за наградой накануне юбилея, «Шёпоты и крики» (1972) три сестры – раковая умирающая, разочарованная и отгородившаяся, легкомысленная – и служанка, „Молчание“ (1962) мальчик и сестры, чувственная и умирающая переводчица, „Час волка“ (1968) дневник покойного художника, к-го мучают демоны и состояния и к-й мучает беременную жену, рассказанная женой история, „Страсть“ (1969) затворник после развода…
«Фанни и Александр» (1982) ТВ и кор. киноверсия. - „Из жизни марионеток“ (1980). Убил проститутку и овладел телом. Психиатру о желании убить жену. Встреча врача и жены; ее любовь к мужу. Гомосексуальный друг жены. (Ч-б) сон о единении и убийстве Катарины. Попытка самоубийства и сцена с другом. (Ей недостает внимания и эмоций -) близость неполная, порывы уйти и связь; обвинения-насмешки и просьбы простить – „Будешь снова благоухать“. Мать-сын.) Жена (повторяет его слова): жизнь-сон и вопрос о реальности; испуганный ребенок. Проницательная проститутка. Профессор: латентная гомосексуальность в результате давления со стороны доминантной матери и отсутствия отца; такая же жена; агрессия, превратившаяся в страх перед матерью не нашли выхода – отключается от чувств и соответствует ожиданиям-роли, выбирается из созданного страхом кокона ощущений только посредством алкоголя и наркотиков; разорвавшая кокон смена среды; убийство и самоубийство – способ контроля-обладания. (Бергман: диагноз – сознательно
нечестная игра: циничное, закодированное в уклончивых психиатрических терминах определение кровавой трагедии. Доктор видит надвигающуюся беду. Но
позволяет событиям развиваться своим ходом, поскольку имеет личные виды на Катарину. ) В камере / больнице с плюшевым мишкой. Бергман: нарушающий гармонию изъян – написанное, но не отправленное Петером письмо. Психологически это недостоверно. Петер способен формулировать свои мысли, лишь диктуя деловые письма. Делать выводы
и одновременно облекать их в слова для него невозможно.
/Бесконечная „работа над собой“ (может успокоиться, но выйти из самозаключения? может даже раздвинуть стены тюрьмы, но стать полностью обычным, чувствующим и дарящим внимание и чувства, в старой обстановке не получится). Ей – жить и чувствовать или бесконечно стучать в эту стену, с пульсирующим импульсом помощи тому, кто помощи не ищет/ - «Седьмая печать» (1957) шахматная партия со смертью
- «Персона» (1966) актриса замолкает во время „Электры“, едет с сиделкой к морю…(Бергман: вместе с „Шепотами и криками“ – предел.)
Набросок (не вполне соответствует фильму; кажется человечнее, уж точно логичнее) и текст фильма в пер. с англ., мм с ошибками и… не всегда как синхрон…. Перевод плохой?
Персона по Юнгу: маска соответствующая и скрывающая; „Что ты за персона?“
Тема. ребенок-режиссер-бог; ребенок и старуха под покрывалом – сон и смерть. (жесткая) врач: быть… не лгать… неподвижность, немота – еще одна роль… Мальчик в варшавском гетто, самосожжение буддийского монаха связаны с темой. время от времени рвущаяся пленка, фрагменты комедий, сцена распятия… – самосознание искусства включено в тему.
Блок: чтение письма мужа, фото мальчика разрывает фру Фоглер. (сцена с монахом здесь?) (с врачом) на дачу
Блок: Биби-Альма рассказывает о летнем приключении; мы похожи, мне кажется, я могу стать вами, вы можете стать мною вот так просто; „Тебе нужно пойти к себе, иначе уснешь на столе“, „Я должна пойти лечь, иначе я усну за столом, здесь неудобно…“ – позже актриса отказывается признать, что слова и нежность были, так начато ли сближение-соединение? следует письмо, в к-м Лив-фру Фоглер говорит, что сестра влюблена, ее интересно „изучать“, она рассказывает о прошлых грехах, о случайно оргии с подростком и аборте, „она жалуется, что ее жизненные представления не согласуются с ее поступками“… – оскорбительное. Оставляет осколок разбитого стакана, просит о помощи – требует поговорить, обвиняет: „Ты попользовалась мною“ (запомнить это лицо, интонацию…), „Ты смеялась надо мной у меня за спиной“, драка, чашка с кипятком – „Остановись!“ сказано ли слово? или это внутренний голос? чей голос звучит? дело вообще-то не в словах, а в наличии чувств… пережила ли актриса реальный страх смерти? ее улыбка раздражает Альму(, но улыбка может выражать иронию над разыгранностью ситуации; а скорее, она знак теплой привязанности, отчасти растерянная). Дает чашку – однако сестра огорчена: „можно ли жить, не разговаривая свободно? не лучше ли позволить себя быть ленивой, неряшливой, неправдивой? Может быть, становишься немного лучше, когда позволяешь себе быть тем, кто ты есть… ты не понимаешь, что я говорю, ты недоступна“, (вот только она сама сейчас слишком в себе:) ожесточена: „ты испорчена“. просьба простить и снова ожесточение…
Кадры с актрисой, рассматривающей фото с мальчиком в в гетто.
Блок: сон Альмы. разговор втроем, с мужем актрисы и о мальчике: слова кажутся горячими и неподдельными, но в конце Альма умоляет оставить ее одну, она „холодна, равнодушна, испорчена“, все „ложь и имитация“.
Сдвоенный монолог Альмы об истории актрисы, показана одна, потом другая участница сцены. „Это не я, это ты Элизабет Фоглер! Я хотела бы иметь… Я люблю…“ Лицо из двух половинок. Неважно, как интерпретировать (Альма пытается вчувствоваться, актриса представляет себя другой и примеривает жизнь в образе Альмы; Альма, ожесточенная, заостряет правду; актриса видит себя чужими глазами). Они похожи, связаны, им – общаться, меняться, обмениваться (Альме – думать о своей лжи, и какого сама роста; фру Фоглер – что под маской, есть ли что).
И снова назад. Альма: „Я многому научилась… /но актриса не пугается внезапного движения/. Я никогда не буду такой, как ты. Я постоянно меняюсь… /отчаяние/ Но до меня не доберешься никак. Слова не помогают“ – закрыта актрисой, требующей убрать свет (тема эксгибиционизма и сочувствия? шевелятся губы Лив) „непредвиденно… когда планировалось, это не случилось, поэтому неудача…“ Альма: „Ты сама – где ты? но я сделаю это. Не внутри, нет. Скажи собраться и посоветуй другим… (закрывает лицо, далее в профиль, полуосвещена) безутешно… возьми… но что самое близкое, что этим названо: нас, мы, меня, я… много слова… и такая тошнота…“ Актриса пьет из расцарапанной руки. Пощечины.
„Повтори за мной: ничего, ничего нет“; фру Фоглер повторяет; „Ничего“.
Пробуждение Альмы. Разъезжаются молча. Вместо парома – камера
Красивые кадры. Правильная тема, и ему помогло. И все равно этот его фильм слишком искусственный, дилетантски-слепой, „сокуровский“.Ты научила меня, как мы должны относиться друг к другу: как испуганные дети, полные благих намерений, но пребывающие (кажется, пребывающие во власти сил, с которыми не в состоянии сладить).
2018 к 100-летию Маргарета фон Тротта „В поисках Бергмана“. Трюффо написал восторженную статью – мир узнал. Другое направление, чем Бу Видерберг (социальный кинематограф). Все меньше бога и больше человечности в фильмах. Любовь и ненависть; детство. Призраки и чудо. Артхаус и коммерческое американское кино. Женщины на первом плане. Детей изображает не как отец – из перспективы ребенка. Сын пианистки Кяби Ларетей Даниэль: не может сказать, что не хватает родителей. Их связала музыка; эгоцентризм. „Недостает актеров“ – „Ты можешь хоть раз сказать, что жалеешь об отлучке детей?“ Дети и (соглядатайствующее) искусство – несовместимы. „Воскресное дитя“ по сценарию отца – конфликт из-за сцены, где в ответ на просьбу помочь понять мать взрослый сын отказывает: каждый должен сам справляться со своими ошибками. К 60-летию дети обоих родителей в первый раз увидели друг друга… Дети были для него свидетельством любви; получив его, оставлял матерей… Налоговый скандал, Лос-Анджелес и Мюнхен – отчуждение от языка. Неудовлетворенность собой.
„Жестокий мир кино (Лaтepнa магика)“
Список Бергмана:
«Свинцовые времена»
«Дирижёр»
«Андрей Рублёв»
«Вороний квартал»
«Дорога»
«Расёмон»
«Бульвар Сансет»
«Набережная туманов»
«Страсти Жанны д’Арк»
«Цирк»
«Возница»