Конечно, было интересно.
…Не считывались чувства. Пока не стало ясно, что в этом милом маленьком мирке их и не может быть. Фарфоровые тельца. Румяные лупоглазые личики, кровавые губки. Или по-другому: кружевная бледность, глазки-пуговки, ножнички-рот. Пугающая странность этого мира: обитатели его неодушевленные, но не мертвые.
Не натюрморт – жанровые сценки. Все в движении.
А сюжетом сценок, то явным, то подводным — смерть?
Если смерть, то опять-таки странная. Без страстей и страданий, без боли. Задавленные слоноподобной фарфоровой собакой статуэтки вылупили глазки, ротики растянуты в улыбке. Игрушечная смерть, ну да. (Перевернем уже замеченное: не мертвые, но ведь и не смертные – умирают понарошку.)
Нет, все-таки пугают. Бездушные, бесчувственные… смертоносные.
А в жизни разве не так?