Kategorie: stage&history

Am Wasserturm: чуда!

Последнее заседание Литклуба Am Wasserturm: о рождественском чуде! Говорим о многом:

  • о рассказах (от Диккенса до Капоте и до Линор Горалик с Дм.Быковым)
  • и о фильмах (от Капры до Киры Муратовой).

Am Wasserturm: апокалиптика

Что особенного в русскоязычной апокалиптике? И что объединяет автора постапокалиптического эпоса – и рэпера?
В фокусе Oxxxymiron и Дм. Глуховский, но речь пойдет не только о двух культовых фигурах, вспомним и других, и другое
(Шевчук и Каас, „Закон фронтира“ и „Вонгозеро“, „The Bed Sitting Room“ и „Don’t look up“…).
Литклуб „Am Wasserturm“

что победит

Мы все еще встречаемся У водонапорной башни=Am Wasserturm. Мы привязываем литературные обсуждения к событиям, держим руку на пульсе (и это не „пульс покойника“). Наши встречи – это наша возможность продолжать жизнь (не предавать её!), наша память о норме, о словесности, которая для кого-то стала делом жизни, а для других – источником новых откровений или хотя бы открытий. Наконец, наши посиделки – это наша возможность увидеться…
An der Erpe
…Удивительно. Речушка, нет, ручей с заросшими берегами. Горка на берегу, чтоб детям скатываться – прямо в ручей, плюхаться с громким плеском в мутное мелководье. Чуть дальше игрушечные пороги: вода бурлит, прыгая с камня на камень. Старая ива впереди: мощный каскад лиственных завес. По бережку неторопливо ведёт узкая тропка, с другого боку заросли кустарника, за которым лесок. Тишина и безлюдье. Не заброшка! любовно оберегаемое уединение городской окраины (или закраины?), цветущие задворки города и приручённая дикая природа… глушь, слегка – будто кистью художника – тронутая цивилизацией.

И трудно представить, что где-то люди тысячами убивают друг друга. Покидают родину, ставшую чужбиной, разрушаемую. Там разор, разгром, разруха и скоро наступит мерзость запустения – здесь умиротворение роскошной пустоши, спокойствие тихой жизни и неостановимо расцветающая радость. Как связать одно и другое, да можно ли?.. Что перевесит? Что победит? /…/

9 мая, родные мои

Вот ещё один праздник испоганен, загажен. „Обнулён“, отменён.

А это праздник?
Стоп. Я сегодня не мыслями хочу делиться насчёт войны — ТОЙ, давней; я о другом: о чувствах. (Так что: умные, не читайте дальше! идите себе с богом мимо…)

MT_Grab

Вообще-то в войне (ТОЙ, давней) участвовали многие из моей семьи; из самых близких — тётка и дед. Тётка была связисткой (только сейчас дошло: она ведь совсем юной тогда была! едва достигла совершеннолетия). Дед, папин отец (кстати, звали так же, как отца моих детей, и такой же рыжий и кудрявый был), погиб на войне — папа и брат ездили искать (общую) могилу, в которой дед похоронен, нашли под Калининградом. „Похоронка“, кстати, сохранилась, тётя её нам с братом показывала, а отдать не захотела, так и осталось у неё свёрнутое треугольничком письмо-извещение о гибели деда, „героической“, писал его командир… Мама и папа мои, как и папина сестра, в войну были ещё малы, но ничего не забыли; о тех годах рассказывали — как бы с удивлением: и как только пережили столько всего тяжёлого! недетские воспоминания: как работали наравне со взрослыми, ждали весточек с фронта, ходили в обмотках и голодали, ели похлёбку из ботвы… прошлое позже аукнулось, отозвалось многими болезнями.
Семь лет назад, в юбилейный День победы, в Трептове мы рисовали памятные таблички с именами похороненных в братской могиле. Взрослые и дети рисовали, и мои дети тоже. Зафиксировала странное ощущение; нечто похожее моё поколение сейчас чувствует разве на оппозиционных митингах (а ещё переживало на рок-тусовках!): типа „мы вместе“ („мы вместе“ — „Алисы“, Башлачёва, не тех, кто им подражал). В общем, „рассыропилась“ тогда, пропиталась гордостью и сочилась нежностью ко всем вокруг. Вот идут голоплечие сильно татуированные молодые люди, а навстречу седая пара, улыбаются друг другу. Вот дети и старики — рядом, вперемешку — танцуют под фронтовые песни, а какой-то подвыпивший тип в тельняшке путается под ногами у пляшущих — и все смеются. Весёлые и серьезные, старые и „мелкие“, толстые и худые —  и все „свои“, близкие. Всех что-то объединяет, а что? у нас, таких разных, чувства общие — какие? радость оттого, что жизнь продолжается, и благодарность нашим родным погибшим? ведь это они жизнью оплатили и нам передали опыт, который нас 70 лет от войны удерживает?..
Подумалось тогда, что правильно детей взяла в парк, да и раньше почти каждый год брала — правильно: чтобы знали и помнили историю, проехавшуюся по семье… чтобы чувствовали себя частью чего-то большого и важного — так?.. никогда словами не формулировала, и сейчас трудно называть… а чувство — было ясное!..
И вот теперь СЕГОДНЯ… Да что это с нами? Да „мы“ ли это?
Когда читаю удалые лозунги типа „если надо — повторим!“, растёт очень чёткое — и совсем другое — ощущение: отчуждение. Какая дикость, нелепость, думаю, у этих людей родные не воевали, скорее всего, этим лихачам старшие родные-близкие не рассказали лично выстраданного: что война — это кровь и боль, смерть и страдание, разрушенные города и судьбы, и больше того (и именно это мы теперь наблюдаем): расчеловечивание, грязь. Чудовищно это всё, отвратительно — и что, наши старшие родные хотели бы всё это — „ПОВТОРИТЬ“?!
И я… господи, я… рада, что не дожили до сегодняшних времён ни „военные дети“ папа и мама, ни вынесшая ленинградскую блокаду тётка. Надругательство над чувствами, оскорбление памяти, перечёркивание жизненного опыта, обесценивание душевного наследства — не дай бог пережить такое на склоне лет.

MT_Grab1